Gosset начистоту

Владения Gosset лежат немного в стороне от знаменитой авеню де Шампань, куда один за другим выходят фасады крупнейших домов, от Moёt et Chandon до Pol Roger. Рю Годар Роже уводит вас направо, и за лицеем, одним из крупнейших в регионе, начинается квартал Gosset: без малого 2 га производственных помещений, главного офиса, сада, под которыми лежит километр заветных погребов. Дом, пишущий на этикетках гордое имя Aÿ, известнейшего шампанского крю, теперь сменил адрес. Наводнение, случившееся пять лет назад в погребах Аи, стало последней каплей, после чего было решено перебраться сюда, в полностью изолированные и куда более глубокие погреба (они были куплены у группы Laurent-Perrier). В Аи остались только одна из двух бродилен и небольшой склад.

 У ворот уютного дома, который офисом и не назовешь, нас встречает неизменная улыбчивая Натали Дюфур: она ведает всеми вопросами маркетинга. После того как Gosset перебрался сюда, место стало еще красивее: появился и свой фонтан, пристроен новый дегустационный зал со стеклянными окнами до пола, выходящими на розы и елки сада. «Мы ненавязчиво пытаемся кое-что поменять в стиле и подаче шампанского», — объясняет Натали. «Омолодили этикетки, на них теперь меньше золота, больше серебра. А вот бутылки трогать не будем, их форма появилась еще в XVI веке, когда и шампанского-то в нынешнем понимании не было, в них разливали тихие вина Аи». С этикетками все не так уж просто: для их производства применены особая бумага и нетоксичные краски, что позволяет нанести на этикетки Imprim’Vert, экологический лейбл организации защитников лесов (Forest Stewardship Council). Для коробок тоже применяются акриловые краски и не используется клей.
  Среди ведущих рынков — Великобритания, Англия, Германия, США, Австралия. Активно растет Россия, а с недавнего времени и Италия, где дистрибуцией занимается семейство Гайя. Во Франции Gosset продается преимущественно в лучших ресторанах, здесь умело работают с шефами, стимулируя их на позиционирование шампанского как великого гастрономического вина. Собственно, для этого существует Trophée Célébris, премия за лучшее блюдо под шампанское. Изначально награждались и рестораны с лучшими шампанскими картами, но их число, увы, не так уж велико, и теперь оцениваются только личные инициативы, что и обеспечивает повышенный интерес к этой престижной премии. В этом сентябре в Париже в отеле Meurice состоялась 18-я церемония. Призы получили Янник Аллено (Terroir Parisien) и Тьерри Маркс (Cuisine, mode d’emploi). Премия — личная идея Жан-Пьера Куантро, председателя совета директоров семейной группы Gosset-Frapin.
  Мсье Куантро объясняет: «Мы в этот раз решили для премии выбрать лучших шефов именно Парижа. И не просто парижан, а тех, кто за основу в нашей космополитичной столице берет кухню Иль-де-Франса». Кухня парижского региона — конек Яника Аллено, ну а Тьерри Марксу перепало за созданную в Cuisine, mode d’emploi школу для молодых шефов. Блюда победителей пробовали под Gosset Grand Millésime 2004.

Погреб с запахом цветов

Винный погреб   В 1990-е, когда семейство Госсе переживало не лучшие времена, оно не сразу решилось продать дом, начав с продажи виноградников. К Куантро-Фрапенам Gosset попал лишь с 2 га виноградников, но при этом с отточенными связями с окрестными крестьянами, за которые в том числе отвечает и мастер погребов Жан-Пьер Маринье.   Цифры Gosset
 У Жан-Пьера нынешний урожай — уже 30-й. В начале своей карьеры он был преподавателем энологии в Эпернэ, и во всем, что он делает, чувствуется очень четкое сочетание практики с самой последней теорией. Его отец работал 15 лет в Gosset виноградарем, и от предков он, коренной шампанец, сохранил свои скромные 0,25 га по соседству от Эпернэ. Урожай продает, естественно, в Gosset.
 «У нас вообще 200 виноградарей, и некоторые, как я, работают в Gosset сами. А со всеми остальными мы просто поддерживаем дружеские отношения: подарки на Рождество, общие праздники, да и вообще я горжусь, что у нас отношения наработаны поколениями. Не бывает так, чтобы новый дом пришел в Шампань и начал здесь активно скупать виноград, а тем более учить кого-то, как что надо делать. Это прерогатива старых игроков», — улыбается Жан-Пьер. Жан-Пьер Маринье
 В достаточно скромной по шампанским меркам бродильне, куда нас провел Жан-Пьер, стоят десятки чанов по 40, 60 и 200 гл. Вино уже почти сформировано, поэтому трудно не воспользоваться возможностью попробовать удивительно цветочные пино нуар и менье прямо из чанов. «Обратите внимание на запах! — настаивает Жан-Пьер. — Великие миллезимы пахнут именно так». Действительно, ни тяжеловато-винного, ни тем более алкогольного аромата: в воздухе винодельни витают запахи фиалки, спелой вишни и белых цветов. В бокалах эти еще несформированные вина тоже имеют красивый и выраженный цвет.
 Конечно, будут ли лучшие вина 2012-го бутилированы как миллезимные, здесь решат через несколько месяцев, в марте. И все же Жан-Пьер дает короткие детали миллезима на будущее: вначале дожди, потом хорошая погода в августе, в итоге малое количество, но отменное качество урожая. Сбор начался 23–24 сентября. Под пресс ягоды для Gosset попадают сразу же, на виноградниках, а когда сусло осветляется, его привозят сюда, в Эпернэ, где вина спокойно бродят две-три недели при температуре 18–20°. После брожения вина снова осветляют, иначе те же пино нуар и пино менье оставались бы природно розоватыми. После, уже с весны, начнется пристальная работа по ассамбляжу.
 На наших глазах чистят чаны: это ловко делает здоровенный детина, пролезающий в отверстия 50 на 50 см. На чанах надписи с названиями крю: Жан-Пьер гордо останавливается у чана Aÿ, похлопывая его стальной бок. Эта коммуна остается главным достоянием Gosset.

История на стенах

Жан-Пьер Маринье
  Сразу после дегустации спускаемся в погреб, и здесь действительно есть на что посмотреть. Три уровня, уходящие на 15 м, сплошные меловые стены на последнем и, главное, абсолютная тиши- на при свете темно-оранжевых лампочек. «Свет на ночь выключаем. Винам тоже надо спать!» — смеется Натали.
 Погреба хранят историю многих поколений, работавших здесь еще в доме Malakoff. Приглядевшись, на серых меловых стенах под легким слоем плесени видишь надписи, которые в Gosset специально берегут и даже хотят посвятить их истории какой-нибудь медиапроект. Вот автограф некоего P. Gilbert на втором ярусе, рядом красуется дата: 1907 год. Тут же расписался в 1915-м Гийом Анри. А вот некий F. Jurczak, Коннектикут, США, 15 декабря 1944 года, как раз времена освобождения Шампани от немцев. То ли нацистов искали в погребе, то ли искали, чего выпить. А может быть, и то и другое сразу. Рядом нечеткая надпись: «179… год…».
 Главные реликвии на входе: бюст Бахуса, не видевший свет уже больше века, загадочно глядящий из темноты, и стоящая на постаменте бутылка-мафусаил (32 л). Таких выпущено было всего четыре, поясняет Жан-Пьер, для Каннского фестиваля и королевской семьи Великобритании. Когда-нибудь откроют и эту… Бродильня Gosset
 Тишина и покой — это главное для великого вина. По рядам проходит не больше двух-трех человек в день, оживление бывает только весной, когда на самом верхнем этаже проходит дегоржаж, а потом все снова возвращается на свои места. Тихо спят на последнем уровне бутылки на пюпитрах: ремюаж только ручной, механических жиропалетов не используют. Бутылок здесь 2,7 млн, можно наращивать объемы и дальше, но в Gosset этого вряд ли захотят. Тщательное и утонченное шампанское требует внимания и времени, а отказываться от них во имя скорости и объемов вряд ли стоит.

Выжмите из нас максимум!
Скидка 10%, живые винные истории, акции и бонусы для своих. Доставим прямо в почту!

Похожие статьи